Как ни странно, последние три дня перед новым годом, последовавшие за визитом на окраину Москвы,  я чувствовала себя вполне умиротворенно. Погрузилась в работу и предновогодние хлопоты, и никакие мрачные мысли не овладевали мной. Спала я крепко и беззаботно. Жан больше не снился. Теперь я лишь изредка вспоминала нашу встречу и тут же пыталась отгородиться от этих неприятных воспоминаний.

Новый год отметили дома,  в семейном кругу. Приехали мои родители и сестра с мужем. Правда, накануне, тридцатого декабря в Центре Жданова был устроен грандиозный новогодний банкет. Сами базисты принимали в нем весьма посредственное участие, поскольку они просто физически не могли порадоваться праздничной атмосфере. Зато было много высокопоставленных гостей и приглашенных для их развлечения звезд эстрады.  Было интересно и даже весело. Влад пообещал, что не пройдет и года, когда затмение будет снято с базистов и эти герои нации смогут вернуться к нормальной человеческой жизни. Я сама уже успела соскучиться по этим людям. Со многими из них меня когда-то связывали теплые дружеские отношения.
На новогодние каникулы мы с Владом и детьми отправились на горнолыжный курорт. Туда же подтянулись Бой и Изабель, так что хорошая компания была нам обеспечена. Весь отдых я почти не вспоминала о Жане. Кажется, у меня снова получалось не думать о нем, не копаться в наших сложных отношениях снова и снова, не перебирать в голове подробности нашего последнего свидания. Может быть, поспособствовала смена обстановки, чистый горный воздух, атмосфера праздника и всеобщего умиротворения.
Как-то вечером мы с Боем остались одни в каминном зале. Он поставил на столик бокал вина и подсел ко мне на диван, взял за руку и тихо спросил: «Ну как ты?». По его интимному тону, по участливому взгляду было понятно, о чем он спрашивает. Я лишь грустно улыбнулась и покачала головой. Зная Боя, я не сомневалась, что он поймет, что я хотела сказать этим жестом: «Я не в силах это обсуждать, но я стараюсь с этим справиться». Больше Павел не заводил разговора на эту тему, впрочем, больше и возможности не представлялось нам пообщаться наедине, но каждый раз во взгляде Боя я улавливала пристальное внимание к себе. Он как бы даже пытался заглянуть внутрь меня, чтобы убедиться, что я в порядке, что мне не требуется помощь. И это его молчаливое участие являлось для меня бесценной поддержкой.  Удивительно, что не говоря ни слова, мы смогли донести друг до друга все что хотели, но не осмеливались сказать вслух.

Каникулы пролетели быстро. Прощания в аэропорту были недолгими, поскольку у Павла уже все было готово к переезду в Москву. Наступил 2013 год- год моего освобождения из тюрьмы, а ведь именно к этому году Бой планировал и свое возвращение на родину. Я, опять же одним лишь взглядом, попросила Павла не затягивать с переездом. Он ободряюще кивнул. Мне и вправду очень не хватало его, когда он был далеко, и было очень спокойно, когда находился рядом. За время проживания в Москве после базы у меня так и не появилось новых настоящих друзей, поэтому я очень дорожила хорошими старыми.
В Москве жизнь пошла своим чередом. Я работала, дети ходили в школу, Влад днями и ночами пропадал  в Центре. Я почти каждый вечер спрашивала у него как идет подготовка к снятию Затмения. Он отвечал, что мероприятие запланировано на конец года. Вакцина, которая призвана вернуть бывших базистов к нормальной жизни, находится в разработке,  но нужно еще очень многое успеть сделать, потому, что еще неизвестно, как возвращение человеческих эмоций повлияет на этих людей. Нужно быть готовыми к тому, что некоторые из них не захотят продолжать сотрудничество с Центром, поэтому основная задача сейчас —  выжать из них максимум, пока они еще находятся под действием Затмения.
В конце января приехал Бой, полный новых задумок и проектов. Помимо журнала, он занялся открытием модельного агентства, подобного тому, которое он совместно со своим другом основал в Риме. Он намеревался тесно сотрудничать с моим Домом моды, и мне была весьма интересна такая перспектива.
Я тем временем углубилась в создание новой весеннее-летней  коллекции. Сроки поджимали, уже начался февраль. Я много работала дома, ночью меня посещало какое-то особенное вдохновение.

В тот день, когда мне сообщили, что в моем кабинете меня уже час дожидается некий молодой человек, я пришла на работу к полудню. Много важных встреч было назначено на этот день, поэтому я не была сильно удивлена. Разве что – раньше часа у меня не было никаких договоренностей.
Зайдя в кабинет, я даже не сразу обратила внимание на посетителя. Сперва, я хорошенько отряхнулась от снега, запорошившего меня по дороге от автомобиля до офиса, повесила на вешалку пальто, поправила прическу, и лишь потом  вгляделась в силуэт мужчины, подпиравшего подоконник. Молодой человек в сером костюме сливался с таким же с серым пейзажем за окном. На этот раз я даже не сразу узнала его. Ни разу прежде не видела его в деловом костюме.
Жан наблюдал за мной исподлобья немного затравленным и опасливым взглядом.
— Жан? — не поверила я своим глазам.
Костюм сидел на нем из рук вон плохо, казалось, эта вещь вовсе не принадлежала ему, и он одолжил ее по случаю. До галстука дело не дошло, из-под пиджака выглядывала светло желтая, видимо некогда белая рубашка. Волосы были аккуратно зачесаны назад. Гладко выбрит. Недорогие ботинки старательно начищены. Неужели он так тщательно подготовился к встрече со мной?
— Не обращай внимания на маскарад, Рит,  – он видимо заметил, с каким недоумением я оглядывала его с ног до головы. – Это моя жена постаралась.
Мое лицо еще больше вытянулось от недоумения.
— Твоя жена собирала тебя на встречу ко мне?
— Почти так.  Я пришел по делу.
— Я думала, ты выкинул мою визитку сразу как я ушла.
— Я выкинул. Но адрес твоего Дома моды можно без труда найти в интернете.
— И что же заставило тебя отыскать его?
— Мне нужна твоя помощь. Мне тяжело просить об этом, но больше не к кому обратиться.
Весь вид Жана говорил о том, что у него действительно нет выбора.
— Что случилось?
— Мой старший сын тяжело болен, у него лейкемия. Обнаружили еще в возрасте трех лет. С тех пор бесконечное лечение, химиотерапии, ну ты представляешь. – Жан тяжело вздохнул, —  Он сейчас очень слаб, нужна операция по трансплантации костного мозга. Мы нашли хорошего врача, уже почти договорились с ним, но операция стоит немалых денег, которых у нас нет. Я пришел просить у тебя взаймы, – здесь Жан выдохнул и выжидательно уставился на меня.
Мое сердце сжалось от бесконечной жалости к этому человеку. Теперь стало понятно, что причиной его подавленного состояния была тяжелая болезнь ребенка.
— Ты правильно сделал, что пришел ко мне, – поспешила я его приободрить. – Даже не представляешь как правильно. Твоему ребенку не нужна никакая операция. Я слышала, что в Центре Жданова лейкемию лечат как насморк, безо всякого операционного вмешательства.
— Это исключено, — прервал меня Жан. – Ты всерьез думаешь, что я обращусь за помощью к Жданову?
— Нет, не к нему. Ко мне. Ты же уже пришел. Дело  осталось за малым – прими мою помощь. Я что-нибудь обязательно придумаю. Жданов не узнает, о том, что в центре будет лечиться именно твой сын. Обещаю.
— Ты думаешь, я позволю, чтобы мой ребенок стал подопытным кроликом у этих Ждановских роботов? – с трудом скрывая нотки отчаяния в голосе, проговорил Жан.- Если ты не готова дать мне денег, то так и скажи. Нечего выдумывать всякую ерунду.
— На операцию я тебе денег не дам, ради блага твоего ребенка. Как ты можешь, памятуя старые обиды рисковать жизнью своего сына, доверяя ее какому-то неизвестному врачу? Может он конечно и неплох, но, насколько мне известно, ни один врач до появления «Ждановских роботов» не давал стопроцентную гарантию излечения онкологии. Твой сын не будет подопытным. Профессора центра излечили уже сотни детей от этого заболевания. Очереди из пациентов со всей страны выстраиваются у дверей Центра, но пока далеко не всех успевают принять. Чего греха таить, попасть туда с улицы непросто. Но если ты позволишь мне помочь, твой сын будет там завтра же, в первых рядах.
Жан напрягся. Я безумно испугалась, что он заупрямится и не даст своего согласия. Уже немного зная его нынешнего, я опасалась, что он просто уйдет и хлопнет дверью. Но сейчас, внимательно приглядевшись к нему, я заметила, как он растерян. Он так и прилип к подоконнику в нерешительности.

Я стояла в противоположном от него углу кабинета, но вдруг мне захотелось подойти ближе, утешить его, подбодрить. Ноги сами понесли меня в сторону окна. В какой-то момент он поднял на меня глаза, и я даже замерла на секунду от его взгляда. Он был таким, как когда-то давно – мягким и нежным. Жан, несмотря на свой нелепый прикид, вдруг предстал передо мной именно таким, каким я видела его в своих снах. Я подошла к нему решительным шагом почти вплотную. Чем ближе я подходила, тем сильнее нарастало невидимое притяжение между нами. И вдруг в этот  момент я сделала то, что велело мне мое тело. Разум, по-видимому, спокойно дремал в эти мгновения. Я запустила свою руку в его густые мягкие волосы, и посмотрела ему прямо в глаза. Дальнейшее было столь естественно, что никто из нас, похоже, даже не смутился. Вторую руку я положила в его ладонь, а губами примкнула к его губам. Я ничуть не боялась, что Жан оттолкнет меня, напротив, я была уверена, что он ответит на мой безрассудный порыв. И он ответил. Так горячо и так страстно, что я сама немного удивилась. Стоило ли ломать всю эту комедию, если его чувства ко мне так же сильны,  как и мои к нему? Теперь в этом не оставалось сомнений.  Через пару минут я отпрянула от него и подошла к телефону, позвонила в ближайший отель и забронировала номер. На сейчас.
Через двадцать минут мы уже бодрым шагом заходили в вестибюль небольшой гостиницы на Смоленке. А еще через пять минут уже ничего в мире не существовало, кроме нас двоих и белых простыней, мелькающих перед глазами.
Не знаю сколько еще прошло времени до того момента, когда мы просто лежали рядом и курили. Только с ним и ни с кем другим в жизни я никогда не курила, не вставая с постели. Этот ритуал естественным образом зародился у нас еще на базе. И это всегда было ровно настолько кайфово, насколько не эстетично и опасно. А сегодня, спустя много лет и не на какой-то базе, а в гостинице в центре Москвы – это было верхом блаженства.

Я лежала и думала о том, как естественно все происходящее. Как глупо с моей стороны было так долго пытаться выкинуть  Жана  из головы. Добровольно отказаться от счастья быть рядом с этим человеком – сейчас это казалось мне верхом безумства. Теперь я знала точно, что меня ничто не остановит. Мы будем вместе, пусть урывками, пусть тайно, но жизнь наконец приобретет реальный, а не надуманный смысл. Сколько раз я убеждала себя, что нет для женщины большего счастья, чем посвятить свою жизнь детям и любящему, заботящемуся о семье мужу. На самом же деле истинное счастье для настоящей женщины, это почувствовать себя женщиной, а возможно это только в объятиях любимого человека.
Мы долго лежали, молча, думая каждый о своем. Наконец наступил момент, когда нам обоим захотелось прервать тишину, но я опередила Жана на долю секунды:
— Почему ты был так жесток ко мне? – в любой другой ситуации такой вопрос выглядел бы как банальное женское нытье, но в нашем случае я имела полное право его задать.
— Я был зол. Очень зол на себя. Сначала потому что позволил Жданову посадить себя в клетку.
— Ты бы не смог сопротивляться.
— Затем, из-за того, что под страхом моей смерти, ты стала принадлежать ему.
— Я всегда принадлежала только тебе, — продолжала парировать я.
—  А дальше… То, что было дальше я никогда себе не прощу. Прошло время, и я твердо решил доживать свой век, никогда не вставая на твоем пути, чтобы впредь не приносить тебе несчастий.
— Ты спас меня от затмения. Ты бы не мог в то время сделать для меня больше. У тебя не было никаких оснований вычеркивать меня из своей жизни так скоро и таким жестоким способом, – говоря это, я, конечно, подразумевала его связь с Жанной, но он решил истолковать это по-своему.
— Да, я женился через год после побега с базы. Я снимал в Москве комнату в квартире у молодой одинокой женщины. Так получилось, что с будущей женой мы жили под одной крышей с первого дня знакомства, – не к месту усмехнулся Жан, —  Прошло немного времени, когда я заметил, какими влюбленными глазами она на меня смотрит. Тогда я подумал – вот шанс сделать счастливой хотя бы одну женщину, по крайней мере, попытаться. Остальное случилось само собой и как будто в тумане. Казалось, что все происходило не со мной, а я был лишь сторонним наблюдателем. Скромная свадьба, рождение одного ребенка, затем второго. А потом…Потом известие о страшной болезни сына. А вместе с ним крушение всех моих мечтаний сделать кого-то счастливым. Я почувствовал себя разрушителем людских жизней, судеб. Чего стоит один вид моей раньше времени постаревшей, убитой страданиями жены.
— Почему ты во всем винишь себя?  — я даже приподнялась, облокотившись на локоть. Вторую руку положила на грудь Жана и стала нежно поглаживать. Несмотря на серьезность разговора, мне хотелось продолжать ласкать и целовать его.
— Потому что в моем роду это заболевание встречалось очень часто. Мой младший брат, за которого я пошел в тюрьму, тоже умер от рака. Но я почему-то не подумал, что и моим детям может передаться это страшное заболевание.
— Жан, мне очень жаль. Но мне кажется, ты перебарщиваешь с самобичеванием. Нельзя винить себя во всем. Все что ты сейчас перечислил, это обстоятельства неподвластные тебе.
— Давай не будем сейчас об этом. Ничего не изменишь.
— Ну как же не изменишь? Мы снова вместе, а это уже немалого стоит. Завтра же лечением твоего сына займутся лучшие специалисты в мире. Все наладится.
— Я бы никогда не потревожил тебя, если бы не острая нужда. Даже тогда, месяц назад я сделал все, чтобы ты никогда больше не вернулась в мой дом, хотя сердце мое рвалось на части. Но обстоятельства сами привели меня к тебе. И на этот раз я не в силах был устоять.
Я прикрыла его губы рукой. Достаточно сказано на сегодня. Кроме главного.
— Я люблю тебя,- прошептала я.
— И я тебя люблю, — ответил Жан, поцеловав мою ладонь.

Продолжение следует…

Ольга Гуляева