ресторан в римеСледующий день выдался еще удачнее прежнего. Бой с неподдельным восторгом рассматривал мои модели и эскизы, надавал массу полезных советов, обещал познакомить с нужными людьми, с помощью которых моя линия окажется на ведущих подиумах мира.

 

Вечер также прошел замечательно. Разговор завязался легко и непринужденно. Бой так заинтересовался деятельностью Влада, так много задавал вопросов, что в какой-то момент я почувствовала себя лишней в разговоре этих двух мужчин. Очевидно, Владу льстила эта заинтересованность со стороны Павла, и сам Бой пришелся ему по душе. Для «недостойного» человека Жданов не стал бы так распинаться. Дети так же быстро прониклись к Павлу, им он тоже успел уделить внимание и удивительно быстро нашел с ними общий язык.
Итогом вечера стало приглашение Боя погостить на их с Изабель вилле на средиземноморском побережье. К моему величайшему удивлению, Влад не побрезговал приглашением моего бывшего любовника. Договорились с этим не затягивать, поскольку как раз во время этого визита, Павел обещал свести меня с нужными для бизнеса людьми.
Когда мы провожали гостя, было уже давно за полночь. Пара опустошенных бутылок коньяка дали о себе знать – прощания были теплыми и долгими.

Вечером следующего дня я сама отвезла Боя в аэропорт. Договорились надолго не прощаться. И действительно, Влад позаботился о том, чтобы через пару недель в наших паспортах красовались шенгенские визы. Мне оставалось только взять билеты на определенное число.
Начало октября в Риме выдалось по-настоящему летним. Мы с Пашей старались поскорее завершить все деловые переговоры, чтобы побольше времени провести на море. Пока Бой знакомил меня с ведущими модельерами, представлял им мою коллекцию, Изабель показывала Владу достопримечательности города. Днем они осматривали красоты древности – Колизей, Пантеон, форумы, а мы с Павлом присоединялись к ним, закончив свои дела, и вместе бродили вечерами по узким улочкам Рима. Изабель была мила и обворожительна. Высокая стройная черноволосая красавица явно выглядела моложе своих сорока. Моника Белуччи – не иначе. Она с одинаковым почтением отнеслась и к Владу и ко мне, ничем не выдавая свою осведомленность о нашем с Боем общем прошлом. Собственно говоря, я и сама очень редко вспоминала о том, что нас с Павлом некогда связывало больше, чем просто дружба. Было приятно, что и наши половинки понимали, что «срок годности» наших отношений давно истек.
Отель, Rome Cavalieri, в котором мы остановились, казалось, был частью культурного наследия города. Внешне современный, заключающий в себе последние тенденции в области дизайна и техники,
он не был обделен полотнами и гобеленами старинных мастеров. Потолок в нашем шикарном пентхаусе имитировал звездное небо. Подлинный восторг вызывал панорамный вид на вечерний Рим, который открывался с просторного балкона нашего номера.
Трех дней нам хватило, чтобы завершить почти все дела в Риме. Только пару встреч отложили, так как еще два дня перед отлетом мы спланировали провести в городе. Ну а пока у нас была целая неделя, чтобы расслабиться, понежиться на солнце и насладиться морским воздухом.
Вилла, расположившаяся прямо на краю скалы над ущельем, оказалась очень уютной. Выдержанное в светлых тонах деревянное строение было обустроено просто, но со вкусом. И днем и ночью был слышен успокаивающий шум волн, бьющихся о каменистый берег. Спуститься к морю можно было пешком или по серпантину на белоснежном кабриолете. Я предпочитала второй вариант, а Влад обожал прогуливаться пешком. Он признался, что в жизни ему не приходилось видеть тех красот, которые он увидел здесь за несколько дней. Изабель на это смеялась и говорила, что это всего лишь сотая доля достопримечательностей этой страны. Мне же в прошлой жизни, по иронии судьбы именно с Боем, приходилось бывать и в Италии и в других экзотических местах планеты, но было это настолько давно, что мой восторг и восхищение также не знали границ.
Вечерами мы выезжали в ближайший поселок, где было множество маленьких кафешек и ресторанчиков. Иногда оставались дома, включали камин, звали в гости соседей с близлежащих вилл, с которыми у Изабель и Павла были очень теплые отношения. На следующий день сами шли в гости и восхищались убранством и роскошью соседних жилищ. Как-то вечером Влад прилюдно пообещал, что в скором времени он обязательно приобретет небольшой дом на этом побережье для нашей семьи.
Неделя на вилле была переполнена позитивными эмоциями и яркими впечатлениями. Казалось, что заряда энергии полученного за этот короткий отпуск нам обоим хватит на долгие месяцы усердной работы.
Но что-то произошло со мной в последнюю ночь перед отъездом в Рим. А именно, мне приснился сон. Сон, поразительный своей реалистичностью. Мне снился Жан. Тот Жан, молодой, красивый, любящий. Это был тот самый мальчишка, который обаял меня на базе в первые же дни своего появления. Мне снился тот период, когда наши отношения только зарождались, и все было так безмятежно. Не было никакого затмения, не было Жданова со своей больной любовью. Были только мы. Жан смотрел на меня влюблено своими темными глазами, дотрагивался до моих волос. Потом медленно притянул меня к себе, обнял, я почувствовала давно забытый запах его тела. Затем он снова посмотрел на меня и на этот раз нежно поцеловал. От блаженства, которое я испытала в этот момент, у меня подкосились ноги. Я очень явственно ощутила состояние неземного полета, настолько мне было хорошо, свободно и легко. Чувствуя, как сильно я соскучилась по нему, но пока не до конца понимая почему, я обнимала его как можно крепче, целовала как можно сильнее, как будто предчувствуя, что нам отведено всего несколько секунд, а потом все исчезнет. Так и вышло. В глаза ударил яркий свет и в этом свете растворился Жан, растворился его милый сердцу взгляд. Его тепло, которое я секунду назад чувствовала всем телом, казалось, также рассеялось в этом свете.
Я открыла глаза. Это утреннее солнце, пробивавшееся сквозь деревянные ставни, развеяло мой сон. Послевкусие сна было настолько сильно, что я закрыла глаза в надежде вернуть хоть часть прелестного забытья. Но ничего не получалось. В комнате было слишком душно, Влад обнимал меня слишком крепко, и даже, высвободившись из его объятий, уснуть больше не получалось. Я находилась в некотором замешательстве. Удивительно насколько точно мое подсознание хранило образ Жана, его запах, вкус губ. Я бы ни за что не вспомнила такие детали, если бы не этот сон, в котором Жан был абсолютно реален. Я помнила, что у Жана темные глаза, но во сне я рассмотрела в них каждую прожилку, как если бы он и правда стоял передо мной. Я не могла надивиться этим играм разума, но еще больше я сгорала от разочарования, что все то прекрасное, что только что случилось со мной, было всего лишь сном. В следующую минуту я почувствовала непреодолимую злость. Да, именно злость и ненависть. К этому солнцу, которое так не вовремя заглянуло в мое окно, к спящему рядом мужу, из-за которого собственно и не может быть явью то, что мне приснилось, к этой стране, которая так далеко от места, где я была по-настоящему счастлива. Я чуть было не разрыдалась от осознания того, как иллюзорно то, что я сейчас пытаюсь считать счастьем. Ведь этот сон, это не просто сон, это фрагмент моего прошлого. Я действительно была счастлива с Жаном, и действительно у меня земля уходила из-под ног от его поцелуев, но я так старательно пыталась похоронить все воспоминания о нем, что нарочно б не вспомнила это ощущение. И вдруг мое подсознание преподнесло мне такой сюрприз, который был приятным и неприятным одновременно. Но приятно мне было наверное минуту, пока я не открыла глаза, а сейчас мне было по-настоящему тошно. Я пыталась не смотреть на мужа и представить, что его нет рядом, при этом старательно прокручивая детали сна вновь и вновь. С каждой минутой получалось все хуже и хуже, а между тем проснулся Влад, обнял меня и нежно поцеловал в затылок. Я не выдержала, резко встала и, не говоря ни слова, направилась в ванную. Там я повела себя очень странно для самой себя, включила воду, села на пол обхватив колени руками и горько зарыдала. Сидела там минут десять, потом усилием воли заставила себя успокоиться и встала под душ. Под струями прохладной воды мне стало немного легче. Я пыталась убедить себя во всей нелепости моего поведения из-за обычного сна. По крайней мере, постаралась выкинуть его из головы хотя бы на время, чтобы Влад не заподозрил ничего неладного.

Собравшись с мыслями, я вышла из ванной, натянуто улыбнулась мужу и сказала, что буду ждать его в столовой. За завтраком, как и по дороге в Рим я не проронила ни слова. К моему облегчению, Влад и Павел растолковали мою отрешенность как нежелание покидать прекрасное побережье. Оба старательно пытались меня воодушевить обещаниями, вернуться туда при первой возможности. Я лишь улыбалась и кивала.
Оставшиеся полтора дня в Риме прошли как в тумане. Мне все было не в радость. Это подзабытое ощущение выбивало меня из колеи. Я пыталась подавить его изо всех сил, но уже в аэропорту Паша, который проводил последние сутки со мной большую часть времени, все же задал резонный вопрос:
— Марго, что случилось? Ты сама не своя. Я очевидно что-то упустил. Что-то не так с Владом? Или я чем обидел?
Почувствовав, как слезы подступают, сковывая горло, я старательно завертела головой. Влад в это время отошел за газетами, а затем проследовал в курительную комнату. Мы с Боем были наедине, и мне вдруг ужасно захотелось поведать ему о нелепейшей причине моего подавленного состояния.
— Паша, нет. Вы тут абсолютно ни причем. Это мое личное. Что-то сидящее глубоко во мне, что вдруг дало о себе знать.
— Ты больна? — предположил Бой.
— Нет. Хотя, в некотором смысле может быть. Если б я была больна, то Жданов бы меня вылечил без проблем. А тут он бессилен. Паша, я не знаю что со мной — это ужасно. – Я все еще колебалась, открыться ему или нет. Возможно, с посадкой лайнера в Москве эта дурь из меня выветрится. А если нет? Если это будет мучить меня еще сильнее, а Паши уже не будет рядом, а выговориться мне там больше некому.
— Марго, мы друзья. Ты можешь рассказать мне обо всем, каким бы постыдным или безысходном тебе это не казалось.
— Но вы и с мужем моим теперь друзья, — настороженно напомнила я.
— Да, мы стали добрыми приятелями, но не больше. Марго, не сомневайся, если не сейчас, то когда? Нельзя все держать в себе. – прочитал он мои мысли.
— Паш, я рассказывала тебе про Жана. Про то, какая у нас была любовь на базе, как Жданов все это обрубил, и как позже я узнала о предательстве. Так вот я, пожалуй, слукавила, когда сказала тебе, что все мои чувства к этому человеку в прошлом. Я сама пыталась поверить в это, и у меня почти получилось. Но на днях, ты наверное будешь смеяться, — я запнулась, но отступать было некогда, тем более Паша смотрел на меня серьезно и участливо – В общем, на днях он приснился мне, и в таких красках, что я до сих пор не могу прийти в себя. Это наверное сложно понять…
— Нет, — перебил меня Павел, — я прекрасно понимаю тебя. Признаки прошлого довольно часто будоражат наше спокойствие, являясь во сне. И действительно, сон может быть настолько реалистичен, что заставляет нас поверить в то, что чувство к данному человеку еще живо. На самом же деле, оно живет только в том маленьком отрезке нереального времени, именуемого нами сном. К настоящей же жизни это не имеет ни малейшего отношения. Ты не представляешь, сколько раз ты мне снилась, сколько я думал о тебе. О той тебе двадцатилетней. Сейчас увидев тебя, я понял, что ты другой человек. Не хуже, даже лучше. Но другой. Мне действительно стало легче жить, и не только потому что я убедился, что ты жива и здорова, живешь и процветаешь, а еще и потому что я понял, что нет на свете того предмета моих воздыханий. Это не плохо и не хорошо. Это естественно. Но мне от этого легче. Если ты поняла о чем я, то ты поймешь, как тебе быть дальше. Если конечно это не пройдет само собой.
Пока я слушала Павла, слезы подсохли, и на меня снизошло легкое озарение, вызванное его словами.
— Ты считаешь мне надо увидеть его? – недоверчиво поинтересовалась я.
— Я не считаю это необходимым, но это можно использовать как крайнюю меру. Опять же я не берусь гарантировать стопроцентный результат, но в моем случае это сработало. Нельзя позволять призракам прошлого отравлять наше настоящее. Надо бороться с ними, и тут все меры оправданы.
В эту минуту к нам направлялся Влад, бодрый и веселый, с охапкой газет и парой журналов для меня. На обложке одного из журналов красовался Бой, обнимающий за талию свою прелестную Изабель. Видимо именно эта обложка так обрадовала Влада. Я тоже невольно улыбнулась. Пора было прощаться. Влад с Павлом обменялись крепким рукопожатием. Меня Павел обнял и поцеловал в щеку. На прощанье я одними губами прошептала ему «спасибо». Он знал за что.
На трап самолета я вступала уверенно, зная, что у меня есть план действий на крайний случай. Отчаянный, невероятно абсурдный, но план.
Едва самолет разогнался и оторвался от земли, лицо моего мужа снова приобрело прежние суровые черты. Как будто и не было того мальчишеского восторга, вызванного красотами солнечной Италии. Владислав Жданов вступал в свои права. Я мысленно улыбнулась этой метаморфозе и не заметила, как провалилась в сон, слава богу, неглубокий и оттого лишенный каких-либо видений.

Продолжение следует…

Ольга Гуляева


Комментарии

Комментировать

 
(Не публикуется)
(Пример: www.qli.ru)
Сообщение