Сборы прошли наскоро. Влад сказал брать только самое необходимое на первое время. Получился один чемодан на четверых. Мне вообще ничего не нужно было из прошлой жизни, мы же едем в Москву, где можно купить все необходимое, и глупо тащить с собой багаж из этого богом забытого места. Влад тоже готовился к отъезду, раздавал указания остающемся пока на базе жителям, суетился, бегал по объектам.

Ввиду этой суматохи спокойно поговорить нам удалось только в самолете. Мы летели на том же самом небольшом частном авиалайнере, на котором десять лет назад Влад привез меня на базу прямо из тюрьмы. Те же мягкие удобные кресла, вкусная еда. Только вот подушечка подаренная мужем на тридцатилетие мне не пригодилась, на этот раз мне было не до сна. Когда я оказалась в этом богато оборудованном салоне самолета, то поняла, как нестерпимо я соскучилась по шику и красивой жизни. А ведь спустя десять лет люди наверняка научились жить еще роскошнее. Я не замедлила поделиться с Владом своими мечтами:
— Влад, я не говорила тебе, но я всегда мечтала о шикарной жизни и особенно сейчас мне хочется окунуться в нее как никогда. Когда мы поселимся в столице, я хочу чтобы мы ходили по лучшим магазинам и ресторанам, ездить на дорогих автомобилях, чтобы наши дети учились в лучших школах, а нашими друзьями были светские львы и львицы столицы! – мечтательно перечисляла я свои пожелания.
— Да, ты не говорила, но я всегда и так об этом знал, – парировал Влад. – И я также знал, что смогу тебе это дать. Только я никогда не думал, что ты напрямую попросишь об этом, но ты имеешь на это право.
— А я и не прошу,  — насупилась я, — Просто высказываю то, что мне сейчас пришло на ум.
На самом же деле, в моей голове поселились и другие мысли, когда я получила известие о скором возвращении в Москву. Я дала себе слово, что по возвращении узнаю все, что возможно о  судьбе Жана и Жанны  и их местонахождении. Я была убеждена — если они живы, то мы встретимся. Возможно, они и сами выйдут на меня, узнав о возвращении Влада в «большой мир». Я делилась с Владом не совсем надуманными мечтами о роскошной жизни и тем самым притупляла его бдительность. Пусть он думает, что сможет мне дать все, что я ни пожелаю.  На самом же деле это не так, зато он хотя бы не будет мешать мне в осуществлении моих планов.
— Маргарита, — прервал мои размышления Влад серьезным тоном, — У нас не было времени детально обсудить наше переселение в Москву. Все твои мечты осуществятся, но не сразу, постепенно. Первое время я возможно даже не буду появляться дома, а  тебе нужно будет затаиться в тени на какой-то период. Мне нужно будет утвердиться в своих позициях, занять почетное место в правительстве нашей страны, в общем, достичь определенного статуса для того, чтобы я мог ходатайствовать от своего лица за тебя и всех остальных людей, оставшихся на базе. Я должен многое показать и доказать высоким чинам нашей страны и не только нашей, чтобы мое заявление о том, что все люди, участвовавшие в моей программе, достойны свободной безоблачной жизни и даже возможно государственной награды за то, что они являлись частью этого глобального проекта много лет. Вот над чем и ради чего я намерен трудиться ближайшие месяцы. Я, конечно, мог оставить тебя с детьми на базе, пока не улажу все дела, но я знаю, что ты этого не приемлешь, да и мне было бы тяжело вдали от вас. К тому же к сентябрю надо определиться с подготовительной школой для Андрюши и с садиком для Сонечки. Детям нужно немного привыкнуть к жизни в большом городе, чтоб они, не дай бог, не выглядели белыми воронами в детском коллективе. Также нужно заняться обустройством нового жилья. Я снял шестикомнатную квартиру на Кутузовском проспекте. Как мне говорили там хороший ремонт и даже новая дорогая мебель, но в твоей власти будет поменять все по своему вкусу. Что же еще…. Да, и конечно же нам всем нужен новый гардероб для новой жизни, да и для жизни вообще, потому что того что мы прихватили с базы, нам надолго не хватит. – Влад перевел дыхание, — Пожалуй, это основное. Могу я быть уверен, что ты не будешь скучать первое время?
— Да, конечно. Вполне. – Отозвалась я и уставилась в иллюминатор, размышляя о тех делах, которые Влад не включил в свой список.
Но на деле мои планы, которые заключались в поисках информации о Жане и Жанке, пришлось отложить в долгий ящик. Первые месяцы я была занята только домом и семьей, семьей которая только-только родилась в этом большом шумном городе, семьей, которую нужно было обуть, одеть, адаптировать к совершенно новой, другой, несоизмеримой по масштабу с прежней, жизни.  Мне и самой предстояло узнавать много нового, а как же иначе – я пропустила десять лет жизни любимого города. И я была готова познавать Москву, ее жизнь, моду и вкусы столицы снова.
Все лето я промоталась белкой в колесе. В первую очередь нужно было определиться с детскими воспитательными и образовательными учреждениями. Задача оказалась не из простых, поскольку у меня не было знакомых молодых мам, которые могли бы посоветовать и подсказать в этом вопросе. Что уж там, у меня вообще не было знакомых в этом городе. Что стало с моими старыми друзьями я могла только догадываться, да и все равно связаться с ними не было возможности, а новых мне заводить не полагалось. Поэтому я сама лично объезжала все садики и школы в округе, разведывая обстановку. В самых элитных со мной не особенно хотели разговаривать, то ли потому что мое лицо не мелькало на обложках журналов и экранах телевизоров, то ли потому что наряды были невзрачными. Получить хоть какую-то информацию мне удавалось, когда я доходчиво объясняла, что мы с мужем не пожалеем никаких средств на развитие и благоустройство заведения, в случае если решим доверить ребенка именно ему. В итоге, после долгих скитаний я решила, что подам документы в те места, к которым у меня у самой легла душа, где обстановка показалась мне наиболее уютной и дружелюбной.
Первое время я действительно старалась ничем не выделяться – ни одеждой, ни макияжем,  ни даже машиной. Поскольку я все-таки ходила по общественным местам – моей задачей было оставаться при этом максимально незаметной. Я ездила на подержанном нисане – по мне так новейшая модель – новейшая из тех, что выпускали десять лет назад. По поводу моей внешности даже Влад признавал – из серой мыши легче сделать приму, чем из меня серую неприметную обывательницу. Я по-прежнему была стройна, кожа смуглая и блестящая, длинные ресницы, выразительные глаза, густые темные волосы. Даже когда я для конспирации отпускала длинную челку и надевала темные очки на пол-лица – выглядела я скорее еще более представительно и как в мое время сказали бы – гламурно.  Облачаться я пыталась в черные и серые наряды, обычные джинсы, водолазки, юбки ниже колена, на голову наматывала платок, поверх надевала бесформенный плащик. Впрочем, это не мешало мне скупать стопками модные журналы, ходить по модным дорогим бутикам, отовариться в которых я не мечтала даже во времена «золотой» молодости. Мой гардероб уже ломился от дизайнерских нарядов, различных брендовых аксессуаров и обуви. Все эти реликвии ждали лучших времен, а пока я красовалась в них только перед зеркалом в пределах шестикомнатной квартире на Кутузовском.
Я также  долго билась, чтоб найти дизайнерское решение для этого необъятного, как мне сначала показалось, жилья. Но вскоре я поняла, что шесть комнат для семьи из четырех человек – идеальный вариант. Одна комната целиком была выделена под семейный гардероб. Пока дети спали в одной детской, но уже совсем скоро каждому нужно было выделить свое личное пространство, все-таки дети разнополые и свой маленький мир в виде своей комнаты должен был выглядеть у них абсолютно по-разному. Четвертая комната – спальня, пятая – гостиная, шестая  — гостевая.  Именно она и  пригодилась нам очень скоро.
Единственными, перед кем Влад разрешил мне открыться, были мои родители. Конечно, иначе и быть не могло. Я представляла, сколько они пережили со дня моего исчезновения, сколько всего передумали,  и я бы и сама не допустила, чтобы Влад удержал меня от визита к ним. Ни одного лишнего дня я бы не позволила их сердцам болеть о моей судьбе.
Практически сразу по приезду я отправилась в отчий дом, в трехкомнатную квартирку на окраине Москвы. Здесь когда-то жила большая дружная семья Рассказовых. Я была третьим ребенком в семье, двух старших сестер звали Татьяна и Лена.
К тому моменту, когда я окончила школу, семья стала слишком уж большой. Таня, старшая, в то время ушла от мужа и вернулась в родительский дом с трехлетним сыном Стасиком. Лена, на три года старше меня, вышла замуж за какого-то лимитчика и мы не успели оглянуться, как он основательно поселился у нас.
Мне приходилось делить комнату с Татьяной и ее сыном. Со временем все чаще как побитая собака приходил бывший Танин муж, и Таня то ли по доброте душевной, то ли от безысходности никогда не решалась его выгнать. В такие дни я переезжала в комнату к родителям.
В общем, так и не было у меня никакой личной жизни, пока я не стала снимать квартирку вместе с сокурсницей уже после нескольких месяцев работы в журнале. Но о тех временах я все равно вспоминала с теплотой и трепетом в сердце. Хоть мы и были с сестрами совершенно разными, но все равно почти каждый вечер мы втроем и мама усаживались на кухне за чаем и делились своими сердечными переживаниями, сокровенными мечтами, насущными проблемами. Мужчины в этом доме, включая папу, были тише воды, ниже травы, но при этом я бы не сказала, что они чувствовали себя ущербными или обделенными. Казалось, они наоборот молча наслаждались атмосферой женского тепла и уюта.    Когда я оказалась в шаге от долгого тюремного заключения, то благодарила бога, что родилась в большой семье и, что будет кому поддержать, моих убитых горем после суда родителей. Что есть маленький Стасик, в котором они души не чаяли и что этот жизнерадостный мальчуган не даст им зачахнуть раньше времени от перенесенного потрясения. Я радовалась, что  жизнь сложилась так, что ни одна из сестер, ни Таня, ни Лена, не покинули родительский дом и не дадут почувствовать моим старикам одиночества и тоски. Они и правда были уже совсем немолоды, ведь даже старшая Таня была у них поздним ребенком.
Когда я уже стояла перед дверью и готовилась нажать кнопку звонка, мои теплые воспоминания пронзила тревожная мысль. А  ведь за десять лет я не слышала ничего о судьбе моих близких. Я поторопилась отмахнуться от мрачных дум и настойчиво впилась пальцем в звонок. Тот самый звонок, та самая потертая дверь – уже одно это успокаивало.
То, что было дальше, всю эмоциональную нагрузку происходящего трудно передать словами. Объятия, всхлипы, сотни вопросов обрушились на меня. Мама, папа, Ленка и даже ее неблагополучный муж Витек по очереди целовали меня, щупали, словно хотели убедиться, что я не мираж, причитали и даже обнимали и целовали друг друга.
Первое, что я удовлетворенно отметила для себя,– мама и папа почти не изменились. Я уж не знаю, кого за это благодарить – сестер, племянника Стасика или их собственную силу характера, но если они и постарели, то совсем немного, не больше чем положено за десять лет в их возрасте. Пожалуй, это было самое большое мое удовлетворение в жизни, никогда я еще не вздыхала с таким облегчением. Мелькнула мысль, что для полного счастья мне не хватает обнять такого же целого и невредимого Жана и как можно скорее, но это потом, я позже подумаю об этом.
А сейчас я сидела и пила чай с родными людьми. Осторожно, стараясь опускать невероятные подробности, я рассказывала о чудесном визитере-спасителе, который помог избежать мне тюремного  заключения, а позже стал мне мужем и отцом наших двоих детей. Пыталась донести до родных о причинах, по которым никак не могла связаться с ними все это время. В свою очередь расспросила о том, как жила семья все эти годы. Оказалось, что и правда  мама с папой воспитывали Стасика, полностью посвятили себя внуку. Татьяна много работала, писала какие-то научные работы, диссертации, вечно принимала участие в различных конференциях и выставках. Она всегда у нас была самая умная. К мужу Таня так и не вернулась, нового не нашла, вот и ударилась целиком в свою науку. А год назад ее пригласили работать по контракту в Женеву, предложили хорошие условия, перспективы, жилье. Она забрала сына и уехала, и вот уже целый год родители не видят любимого внучка. Мое сердце сжалось от жалости к старикам, но я твердо решила, что сегодня же, в крайнем случае завтра, я повезу их знакомиться с «новыми» внуками.
Окончательно же я убедилась в том, что навестила семью как нельзя вовремя, когда Лена поведала о том, что мама намерена обменять квартиру на две с доплатой, которую все дружно и долго копили, чтобы они с Витечкой могли наконец жить отдельно, как настоящая семья. Лена все эти годы не могла забеременеть, а мама надеялась, что возможно смена обстановки, отдельный быт как-то поспособствуют процессу. Витька в общем был неплохим парнем, любил Ленку, никогда не обижал моих родителей, но напрочь лишен хоть какой-то, хоть самой тонюсенькой коммерческой жилки. Я поспешила  отговорить их от нелепой затеи, пообещала, что с этого дня жизнь каждого из них изменится к лучшему и им не надо ни о чем беспокоиться.
Поздно вечером я снова расцеловалась с родными, снова были слезы радости, никто не хотел отпускать меня, боялись. Но я пообещала, что завтра же с утра вернусь за родителями и отвезу их на встречу с внуками, а то сегодня уже не успела бы, дети спят. Так со следующего же дня мама с папой стали частыми обитателями гостевой комнаты в нашей квартире. Они души не чаяли во внуках, заботились о них, воспитывали. Мне даже не понадобилось нанимать няню на время моих частых отлучек по различным торговым центрам. Таким образом, к концу лета я без надрыва обустроила наше пусть и временное жилье. Влад затеял стройку особняка за городом, в который мы когда-нибудь должны будем все переехать, но пока кроме земли ничего не было, поэтому нашим домом была съемная квартира на Кутузовском.
Влада я действительно видела очень редко. Он уходил на работу рано, когда я еще спала, приходил часто за полночь, а иногда и сутками просиживал на работе – в новых лабораториях, выделенных правительством на его проекты. Когда вечерами я встречала мужа, он был устал и изможден, под глазами постоянно круги. Но при этом я видела, что он доволен, значит все идет по плану Я не выговаривала Владу не единой претензии. Во-первых, потому что от успеха его мероприятий зависела моя свобода в будущем, во-вторых, я не страдала от недостатка общения с ним. Несмотря на то, что он обеспечил меня всем необходимым на первое время проживания в столице, включая внушительный банковский счет, это не заставило меня проникнуться к нему более чем прежде. Я  часто срывалась на него из-за охраны, которую он ко мне приставил, чтобы в случае, если меня кто-то внезапно узнает или еще что, они могли оперативно среагировать. Влад говорил, что понимает насколько это неприятно, постоянно быть под чутким присмотром, но сейчас это просто необходимо. На самом же деле я зачастую не замечала следующую за мной повсюду машину с двумя обученными бугаями. Но под их наблюдением я никак не могла начать свое маленькое расследование, которое касалось двух дорогих мне людей.
Осенью, ближе к зиме повеяло переменами. Мир всколыхнулся, повсюду поползла информация о невероятных технологиях, которые разрабатывались в недрах столицы России в новом научном центре. И действительно, в ведение Влада было выведено целое здание почти в центре Москвы, в прошлом торговый комплекс, которому в дальнейшем суждено было именоваться Научным Центром Жданова. Именно сюда были постепенно перевезены все жители базы. Я особенно воодушевилась, когда впервые увидела лицо мужа на экранах телевизоров. Теперь уже точно не было пути назад, он открылся народу, и постепенно стало понятно, что народ верит в него и его Центр. К весне уже наверное не было человека, который не знал бы Жданова в лицо. Он стал почти культовой фигурой в жизни страны. Однако пока неимоверными усилиями удавалось скрывать хоть какую-то информацию о его личной жизни. Нет, все знали, что у Владислава Жданова  есть жена и двое детей, но в глаза их никто не видел.
Когда все для жизни в Москве было уже обустроено, а  дети пристроены – я заскучала. Мне по-прежнему нельзя было заводить знакомства, ходить в такие общественные места как, например фитнес-клуб, где я могла бы хоть как-то скоротать время. Там при регистрации должны фигурировать мое имя и фамилия. Я даже спрашивала у Влада, почему нельзя сделать фальшивые документы для таких целей, и еще я могла бы слетать заграницу ненадолго. Уж там-то точно мне не грозит быть узнанной. Тем более, многим базистам, которых первыми отправили в столицу, были выданы такие документы без проблем. Но Влад уверял, что мне стоит дождаться момента, когда я смогу совершать всевозможные законные действия под своим настоящим именем. Я стала ждать.
Вечерами я не вылезала из Интернета. Я занялась тем, что пыталась как можно больше разузнать о жизни знаменитых людей, которые встречались мне в прошлой жизни, с которыми я пересекалась на гламурных вечеринках, у некоторых из которых сама брала интервью. Многие канули в небытие, а кто-то достиг большого успеха. В общем-то, для меня это ничего не значило, но было интересно и порой забавно. Судьба лишь одного человека из мира шоу-бизнеса меня действительно интересовала. Это, конечно, был Павел Бой. Павел, который через три года намеревался встречать меня из тюрьмы, который искренне был готов ждать тринадцать лет, чтобы взять под свое крыло бывшую заключенную. Пока прошло только десять лет, но боже, как же это много, сколько всего приключилось со мной за это время и как редко я вспоминала об этом добром, великодушном человеке – Павле Бое. Особенно редко после встречи с Жаном, любовью всей моей жизни, по сравнению с которым, меркли все кто были, и все кто встретятся на моем пути – в этом я была уверена. Но, очутившись вновь в родном городе, я начала все больше вспоминать ту жизнь, которая была у меня здесь до базы. И конечно мне было интересно узнать о судьбе Павла.
Его имя я забила в поисковик самым первым, но никаких упоминаний о его участии в жизни Московской тусовки я не нашла. Однако все же отыскала пару фотографий и интервью с прошлогодних миланских показов. На фото он был все тот же статный и элегантный джентльмен в ярком стильном наряде, разве что он прибавил несколько килограмм, и висков его коснулась легкая седина, которая придавала ему мужественности. И все же о его судьбе мне ничего понятно не было. Журнал «БойТаун» все еще существовал, я видела его на прилавках и даже брала полистать. Он очень поменялся по стилю, на мой взгляд, в худшую сторону. Но имя главного редактора было прежним – Павел Бой. На следующий же день я решила позвонить в редакцию журнала и попробовать разузнать что-нибудь про Павла. Номер редакции я помнила наизусть по сей день. Женский певучий голос ответил коронной фразой, которая не изменилась за десять лет:
— Редакция «БойТаун», добрый день!
— Здравствуйте девушка, соедините, пожалуйста, с Павлом Боем.
— А вы по какому вопросу?
— Меня зовут Анжела, я занимаюсь организацией благотворительных банкетов, — соврала я , —  Сейчас я составляю  список гостей и хотела,  чтобы Павел Юрьевич подтвердил свое участие. Мы договаривались с ним предварительно на прошлой неделе.
В трубке повисло недолгое молчание.
— Очень странно, я не слышала, чтобы шеф собирался вернуться в Москву так скоро.
Я осеклась и не успев  переварить услышанное, продолжила:
— Я звонила на его мобильный в тот раз, а сейчас он отключен, поэтому и набрала номер редакции. Я не знала, что он не в Москве. А где же тогда?
— Он уже очень давно живет в Италии, поговаривают, что около пяти лет. Приезжает в Москву не чаще пары раз в год, проверяет дела журнала.  – разговорчивая попалась собеседница, отметила я, наверное новенькая, – И вот за мои полгода работы секретарем я еще ни разу не видела шефа. — печально подытожила девушка.
— Что вы говорите! – искренне изумилась я, — Возможно, он имел ввиду, что банкет посетит его представитель. Не подскажете, кто в настоящее время является заместителем главного редактора? – я решила дожать собеседницу.
— Ой, Вера Аркадьевна сейчас как раз на месте. Соединить вас?
Я открыла рот от неожиданности. Верка? Моя самая первая подруга на первой работе? Та, которая навещала меня в тюремном изоляторе и оставила такой неприятный осадок в моей душе? Та Верка, которая, как мне казалось, всю жизнь будет вести свою малюсенькую колонку о красоте?
— Кравцова Вера Аркадьевна? – я решила уточнить. Мало ли совпадений?
— Да-да, соединяю?
— Нет, благодарю, я перезвоню чуть позже. Спасибо вам, девушка.
Ну что ж. Два больших потрясения за короткий разговор с секретарем редакции. Впрочем, и эти новости никак не влияли на мое дальнейшее времяпрепровождение. При любом раскладе я пока не могла обнаружить себя для этих людей. Павел, значит, решил перебраться заграницу, вопрос лишь в том, насколько основательно. Судя по тому, что он оставил за собой журнал, что-то еще держит его в Москве. Наверняка он еще наведается в столицу, и кто знает, может быть, наши пути еще пересекутся. А что касается удивительного повышения моей старой знакомой – мне оставалось только порадоваться за нее.
Утолив свое любопытство, я решила, что пора заняться каким-то делом. Пыталась писать, но с моей-то жизнью писать было особо не о чем. Тогда я как-то на подсознательном уровне, находясь в легкой задумчивости, взяла в руки детский карандаш и в детском же альбоме для рисования сделала несколько набросков. Это были эскизы вечерних платьев. Я очень живо интересовалась модой «нового времени», но в то же время мне захотелось создать что-то свое. Так я с воодушевлением, с которым когда-то писала, начала рисовать эскизы одежды. Я не знала, что в дальнейшем может из этого получиться, но пока это просто доставляло мне удовольствие. Влад заметил мое новое увлечение и, как мне казалось, даже поощрил его. Он предложил мне сделать в неиспользуемой пока второй детской небольшую мастерскую.
— Ты талантлива во всех своих проявлениях, — говорил он, — Я буду рад, если из твоего нового увлечения в дальнейшем получится что-то серьезное.

В августе, на исходе лета Жданов неожиданно загорелся идеей отправить детей на море.
— Было бы замечательно, если бы накануне занятий в школе и садике дети подышали свежим воздухом, набрались сил и укрепили здоровье. – говорил он, — Да и тебе самой не мешало бы развеяться. Кто знает, как долго тебе еще придется сидеть затворницей.
— Идея замечательная, но как же быть с моими документами?  – недоумевала я.
— Загвоздка лишь в том, что пока ты не можешь летать на самолете. Но билет на поезд, я организую тебе без проблем. Конечно, о солнечных островах мечтать рано, но на какой-нибудь европейский курорт вы доедете за пару суток. Придется потерпеть тряску в поезде, но на мой взгляд – оно того стоит.
— Возможно, ты и прав. Детям было бы интересно. – Нехотя согласилась я.
На самом деле я не была в восторге от этой идеи. Дальняя поездка лишала меня всякой возможности навести справки по поводу Жана и отодвигала мои планы на этот счет как минимум до начала осени. А ведь охрана почти перестала преследовать меня повсюду, и я уже могла потихоньку начать заниматься делом.  Тревога моя усугублялась тем, что теперь, когда Жданов стал публичной личностью, ни Жан ни Жанка так и не попытались связаться со мной. Подсознательно я постоянно ждала какого-нибудь сигнала от них, а уехав, могла пропустить этот самый сигнал.
Но поделать было нечего. Уже через неделю Жданов посадил меня, детей  и мою маму в скорый поезд, который понес нас в направлении солнечной Хорватии. Эта страна была выбрана за счет ее мягкого климата, поскольку дети путешествовали впервые.
Мы разместились в уютном особнячке на берегу моря. Вокруг тишина и благодать. Обычно подобные места наводили на меня смертельную тоску, но в этот раз я ощутила некую внутреннюю гармонию. Казалось, что в моей жизни наступает переломный период и именно сейчас мне нужно набраться сил, оглянуться назад и подумать о будущем. Особенно приятно захватывало дух, когда я представляла встречу с Жаном. Почему-то я не допускала мысли, что ее может и не произойти.
Пару раз, на субботу и воскресенье прилетал Жданов. Это были идеальные семейные выходные. Утром мы купались, днем ходили в ближайший поселок, на закате прогуливались по берегу моря. Босые, во всем белом, держась за руки, мы аккуратно  ступали по мягкому песку, а впереди нас резвились наши дети. Сторонний наблюдатель наверняка залюбовался бы семейной идиллией. Откуда ему знать как на самом деле скверно на душе у «счастливой» жены и матери.
Эти приезды Влада, в самом деле, выбивали меня из колеи. Когда он был рядом, мне хотелось, чтобы он поскорее уехал. Он мешал мне погружаться в себя и представлять  счастливое будущее. Когда он уезжал, я, напротив, уставала от копаний в себе, несбыточных надежд и мечтаний и начинала ждать его появления, чтобы создать вместе с ним хотя бы иллюзию счастья — настоящего, а не надуманного.
Тем не менее, отдых себя оправдал. Дети вернулись загорелые и довольные. А в моем сознании поселился маленький червячок сомнения – а может так тому и быть, может быть оставить все на своих местах?

Продолжение следует…

Ольга Гуляева