Мы не расставались три долгих счастливых года. Как и в добазовской жизни, все складывалось именно так, как я бы хотела.
Здесь  я обрела не только второй дом, но и вторую семью в лице Жана и Жанки. Эти два родных мне человека, хоть и абсолютно разные, сумели подружиться и даже терпеть общество друг друга иногда по двадцать четыре часа в сутки, хотя бы ради того, чтобы мне не приходилось выбирать с  кем из них проводить время. Впрочем, нам было очень комфортно втроем, а иногда, когда Жанка заводила очередной роман, вчетвером.

Мы всегда находили чем заняться. Днем, в нерабочие дни, это были спортивные игры, а по ночам, вопреки установленному режиму, мы устраивали ночные купания в ближайшем озере, находящемся на территории базы, и посиделки у костра с песнями под гитару.
Никогда  раньше я не подумала бы, что такой образ жизни может приносить мне удовольствие. Но эти годы я была действительно счастлива.
Мы с Жаном понимали друг друга с полуслова. Ни разу между нами не было размолвок, не возникало недопонимай. Раньше я бы подумала, что такие отношения могут быстро наскучить, но рядом с ним я всегда ощущала внутренний подъем.
Жданов так и не включил Жана в научную группу, не смотря на подходящий профиль его деятельности. Видимо, недостаточно было у Жана заинтересованности в ждановских исследованиях, недостаточно энтузиазма. Однако, и совсем со счетов он его не списал. Карина лично вела какой-то проект и пару раз в неделю вызывала Жана в лабораторию себе в помощь. Такое положение вещей меня устраивало. Карина была последним человеком на базе, к которому я могла бы приревновать Жана. Я была спокойна, даже когда она уводила его почти на целые сутки. Я была уверена: ее не интересовал никто кроме Жданова. Ее преданности хозяину не было предела.
Жан частенько приносил разные байки из недр нашей базы. Оказывается там, в подземных лабораториях кипела своя бурная жизнь. В частности, он поведал о том, как Карине достается от Жданова за малейшую оплошность или неточность, а также о том, как она молча сносит все нападки и замечания.
— Она как губка для негативных эмоций Жданова, — говорил Жан про Карину,-  ни на кого больше он не позволяет себе повысить голос.
— А с чего ему нервничать? – недоумевала Жанна. – На всех семинарах он говорит, что мы уверенно идем к намеченной цели. Что не за горами тот день, когда наши открытия сотрясут мир. По крайней мере, так говорят, те кто посещают эти его лекции.
Я же подозревала, что причина нервозности Жданова совсем в другом. С того дня, когда наши с Жаном отношения стали достоянием общественности, во Владе произошли едва уловимые перемены. Он еще глубже погрузился в работу, стал более требовательным и жестким. На меня это, правда, никак не распространялось, так же как и на Жанку и всех других, кто не был задействован в научном процессе. Но, по словам Жана, работа над основным проектом, имеющим рабочее название «Затмение», идет ускоренными темпами и днем и ночью. Однако в саму суть этого проекта были посвящены только избранные, к коим Жан никак не относился.
Проверить правильность моих догадок было непросто. Влад держался сдержанно, не выдавая своим видом недовольства нашим с Жаном романом. И лишь однажды, случайно, я поймала взгляд Влада, который рассказал мне о многом.
Однажды субботним вечером, после очередной тяжелой для многих базистов рабочей недели мы с Жаном как всегда устроились на последнем ряду нашего местного кинозала. Обещали громкую премьеру, очередной фантастический фильм про конец света.
Мы редко досиживали до конца фильма. Либо наоборот, теряли нить где-то посередине, увлекшись друг другом. Для нас вообще было неестественно просидеть рядом два часа, не обнявшись и не поцеловавшись.
Так и в тот вечер, через пятнадцать минут после начала фильма Жан уже потянул меня к себе и жадно впился губами в мои губы. Во время поцелуя я приоткрыла глаза, как будто ощутив некий дискомфорт извне. Через несколько секунд, я уже сфокусировала взгляд на источнике раздражения. Высокая фигура, во всем черном, около входа в актовый зал. Жданов стоял, сложив руки на груди и облокотившись о стенку. Он не отрывал от меня взгляда уже несколько секунд. Поймав этот его сверлящий взгляд, я зацепилась за него своими глазами, продолжая при этом страстно целовать Жана. Я сама не знаю, к чему был этот дерзкий вызов с моей стороны. Чего я хотела добиться, раззадорив Жданова таким образом?  Однако Влад повел себя неожиданно. Как будто всполошившись и немного смутившись от того, что его наблюдательный пункт был обнаружен, он резко отвел взгляд в сторону экрана. А я по-прежнему не сводила с него глаз, как будто говоря «Я тебя не боюсь. Я счастлива с другим, и ты не в силах этого изменить». Да, в тот момент я чувствовала себя сильнее самого Жданова, потому что я в отличие от него, имела возможность наслаждаться обществом любимого человека. Жданов же, как будто подтверждая мое превосходство,  более не посмел взглянуть  в нашу сторону. И хоть лицо его оставалось невозмутимым, но я то видела как нервно он играет желваками.
Однако и этого мне было мало. Шепнув на ушко Жану о том, что нам срочно нужно покинуть это людное место, я потянула его к выходу. Моему возлюбленному идея об уединении пришлась по душе, и он поспешил вслед за мной, не выпуская мою руку из своей. Так мы проскользнули к выходу прямо под носом у Жданова. Кажется, пробегая мимо него, я даже как будто бы ненароком задела его плечом.
Оглядываться не было необходимости. Я ясно представляла лицо Жданова в тот момент, когда дверь кинозала негромко захлопнулась за нами.
На тот момент я допускала, что повышенное внимание Жданова ко мне, не более чем моя собственная иллюзия. Но подобные «игры с огнем» невероятно заводили меня. Я сама себе напоминала маленького ребенка, вообразившего совершенно нормального адекватного человека злодеем, только потому, что сказка просто немыслима без отрицательного персонажа. А ведь моя жизнь в эти годы действительно походила на сказку.
Уже через год почти совместного проживания, мы с Жаном начали подумывать о детях. Никогда бы в добазовсовской московской жизни, я бы не решила стать матерью так рано. В моих планах точно не было заводить потомство раньше тридцати лет. Но когда рядом оказался по-настоящему любимый человек, многое в моем мировоззрении поменялось. Что там говорить, еще когда наш роман только зарождался, я уже знала, что именно Жан будет отцом моих детей. Но даже тогда я не представляла, что так скоро захочу воплотить это в жизнь.
Мы уже загадывали сколько у нас будет детей, сколько мальчиков и сколько девочек, даже подумывали над именами. Со временем эта тема стала излюбленной для меня. Так же мне льстило, что Жан всегда был готов поддержать подобные беседы. Только Жанка недовольно фыркала, слушая разговоры на эту тему. По ее мнению «плодить потомство» на этой базе было верхом безрассудства. «Какие дети?! Ни свидетельства о рождении, ни гражданства. Разоблачит государство Ждановскую шайку – и всем деткам прямая дорога в сиротский дом!»  — говорила Жанна.
Но я не разделяла точки зрения подруги. Мне напротив местные дети казались безмерно счастливыми. Родившись на базе, они становились любимчиками не только родителей, но и всех базистов. У них автоматически появлялось в десятки раз больше любящих дядей и тетей, бабушек и дедушек,  чем у обычных детей. Кроме того, детишки имели замечательную возможность разносторонне развиваться, благодаря тому, что в их большой семье были сплошь профессионалы своего дела.
К тому же на базе я чувствовала себя в безопасности. Еще давно Жданов рассказывал, как наша территория защищена от внешнего мира. Столбы, окружающие территорию создают электромагнитный купол над базой, который глушит сигналы со спутника и делает нашу местность практически невидимой для посторонних глаз. Я почему-то верила, что мы не будем обнаружены, пока Жданов сам не решит, что время пришло. А когда этот день настанет, нам уже не будет угрожать опасность. Тем более я понятия не имела, доживем ли мы до этого дня. Влад же говорил, что для достижения конечной цели могут понадобиться десятилетия.
Но шли месяцы, годы, а прибавления в нашем семействе так и не намечалось. Однако расстраиваться по этому поводу было некогда. Жанка не уставала подначивать нас: «Да вы сами еще дети малые. Поговорили немного о продолжении рода и погнали на велосипедах по окрестным полям. Проветрили головы и дальше мечтать».
В чем-то она, возможно, была и права. К жизни мы привыкли относиться легкомысленно, с полной уверенностью, что все задуманное рано или поздно сбудется и успеется. И вообще время здесь на базе обладало каким-то удивительным свойством.  Вернее его как будто вовсе не было. Не было тягостного ожидания, не было бездарно проведенных часов, о которых можно было бы пожалеть. Не нужно было ждать завтрашнего дня, потому что и сегодня все было прекрасно. А с наступлением завтра, не приходилось жалеть о замечательном вчера, потому что последующий день был ничем не хуже.
Но,  к концу четвертого года моего пребывания на базе, наступил тот день, когда жизнь нашего городка изменилась навсегда и бесповоротно.
Стояло погожее майское утро, которое не предвещало ничего особенного. Это был выходной, поэтому выспавшись до полудня, мы начали неторопливо планировать день. Погода оказалась совсем летней, поэтому было решено провести его на природе.
Размяться решили на волейбольной площадке. Когда Жан ушел на поиски мячика, я отправилась будить Жанку, иначе бы подруга могла спокойно проспать обед.
— И ради чего ты потревожила мой безмятежный сон?  — сладко потягиваясь в кровати и позевывая промурлыкала Жанна.
Я в очередной раз залюбовалась ее мраморной кожей без единого изъяна, правильными четкими чертами лица, благодаря которым даже после долгого сна Жанна выглядела свежо и ярко, темно-каштановыми волосами, так живо контрастирующими с белоснежной подушкой.
— Какая же ты у меня красавица! — искренне восхитилась я.
— И кому же я достанусь?  — улыбнулась она. – Вот только что мне снился мужчина моей мечты. Такой высокий, смуглый, брутальный.
— И тут я! Вторглась в твой безмятежный сон, — продолжила я.
— Вот именно, — вздохнула Жанна.
— Но сон бы рано или поздно закончился, а вместе с ним и обед. Поднимайся, соня, иначе рискуешь остаться голодной. К тому же сегодня на удивление тепло и солнечно.
— И какие у нас планы? – воодушевилась Жанна.
— После обеда поиграем в волейбол. А потом возьмем у поваров сырого мяса, овощей и пожарим шашлык у озера.
— Отлично! Позовем кого-нибудь для компании?
— Да, конечно. Можно Ларочке предложить и еще позвать ребят из рок-группы.
— Уговорила! – пропела Жанна, накидывая шелковый халатик, и скрылась в ванной.
Я осталась одна в комнате с блаженной улыбкой на лице. Впереди нас ждал прекрасный день.
Последние три года мы завели традицию встречать лето. Для этого мы выбирали самый теплый майский день (как правило, он приходился на майские праздники) и выходили на природу небольшой компанией. Правда в прошлом году к нам помимо художницы Ларисы, с которой мы до сих пор неплохо общались, и рок-группы, к которой все-таки примкнул Жан, присоединилось еще порядка тридцати человек. Были песни, танцы, игры и различные конкурсы. В общем, повеселились от души. Даже Жданов тогда посетил наше скромное мероприятие. Сначала, по-видимому, хотел разогнать шумную компанию, но узнав о поводе и о зарождающейся традиции, одобрил инициативу и даже, вопреки режиму, разрешил нам гулять до утра.
Приятные воспоминания прервала Жанна, которая, напевая что-то, выплывала из ванной, закутавшись в белоснежное полотенце. Похоже, она, как и я, предвкушала нескучный день.
Подобно мне, она оделась по спортивному, убрала в хвост свои шикарные локоны, натянула на лоб белую кепку-козырек, которая ей очень шла, и, не забыв подкрасить губы любимой алой помадой, скомандовала идти на обед.
В столовой нас дожидался скучающий Жан. Я потрепала его по голове, чмокнула в щеку и, извинившись за долгое ожидание, присела рядом.
За обедом мы больше болтали, чем ели. Прикидывали чем разнообразить сегодняшний праздник. Сразу из столовой отправились на волейбольную площадку.
Но не прошло и часа, как сработала тревожная сирена, призывающая всех базистов собраться у главного входа в основной корпус.
Все последующие события происходили как в тумане. Прямоугольный предмет неизвестного назначения у входа в корпус. Большое скопление людей. Неизвестно откуда взявшиеся серые тучи, застилающие совсем еще недавно голубое небо. Невозмутимые лица Жданова и его сподвижницы Карины. Провода в ее руке. Мигающая красная лампочка на неопознанном предмете. Призыв Жана бежать что есть мочи. Дождь. Взрыв. Высокая трава, мелькающая перед глазами. Озеро. Нечем дышать. Пустота.

Продолжение следует…

Ольга Гуляева