— Ну неужели это так сложно? Тебе столько лет, а ты все никак не можешь…
Она стояла у плиты, жарила гренки и при этом возмущенно рассуждала о том, что в его возрасте пора научиться отличать кухонное полотенце для рук от салфеток для вытирания стола.
Он молча доедал свой ужин и, не отрываясь, смотрел на Нее.

«Какая же Она красивая… я никогда не перестану этому удивляться, никогда не устану Ею любоваться… И я так Ее люблю. Я же не самый хороший человек на свете… Тогда за что мне досталось такое сокровище?…»
Тем временем Она продолжала с умным видом читать Ему нотации:
— Сколько раз я просила тебя не приглашать гостей без предупреждения? Я не люблю, когда меня застают врасплох! Я только пришла с работы, готовила ужин и даже не успела прибраться. Ну неужели так трудно позвонить заранее?… Вот что теперь твой брат подумает обо мне? Решит, что я — плохая хозяйка…
Он прекрасно знал каждое Ее слово, поэтому даже не старался следить за тем, что Она говорит, и лишь изредка вставлял «успокоительные» реплики.
— Солнышко, он же даже не проходил, всего лишь забрал диски.
— Все равно! А если бы прошел? У меня ведь…
Он по-прежнему не отрывал от Нее взгляда. На Ней была только Его футболка, едва доходившая до бедер. Она стояла, слегка приподняв одну ногу, и облокотившись на столешницу. Глазами Он скользнул по Ее коленям, потом выше… Эти мягкие изгибы, эти нежные контуры… Ее бархатная кожа… легкий золотистый загар, который так Ей идет… непослушные пряди спутанных каштановых волос… Он вспомнил минуты сладкого блаженства, когда Она становилась кроткой и трепетной, отдаваясь Ему и душой, и телом. На мгновенье в Его мыслях возникла прошлая ночь, и Он улыбнулся.
«Такая награда… за что? Как же Она восхитительна сейчас!…»
— Ты что-нибудь решил с выходными? Если к родителям, то нужно ехать в пятницу, потому что я не собираюсь в субботу вставать ни свет ни заря и тащиться на вокзал…
Она посмотрела на него своим серо-голубым взглядом.
— Чай сделать? Или ты гренки с молоком будешь?
— Давай чай…
— Так вот. Выходные.
Она суетливо бегала по кухне, занималась делами и ни на секунду не замолкала. Она, конечно же была невыносима. Абсолютно, целиком и полностью. Невыносима ровно настолько, насколько может быть невыносима любимая женщина. У Нее как будто был заготовлен целый список претензий и всяческих недовольств. А Ему так хотелось сказать, как Он Ее любит… Но Он не перебивал и не останавливал. Когда-нибудь это закончится. Он просто молча смотрел на Нее завороженным взглядом и вспоминал, как Она болела в прошлом месяце. Тогда Он не отходил от Нее ни на секунду. Он так боялся за Нее, Он сходил с ума в прямом смысле этого слова.
«Смогу ли я когда-нибудь без Нее? Смогу ли без Ее сварливого ворчания, без Ее глупых привычек и без Ее молока с гренками? Что если однажды Она уйдет? Нет, нет… без Нее все это не имеет никакого смысла…»
— Ты уже неделю обещаешь сделать кран! Ты дождешься, и он начнет течь. Я тебе говорю, так и будет…
Он починил кран четыре дня назад, и Она это знала. Это означало лишь одно: что претензии закончились, и Ей пришлось покопаться в старых. Значит уже можно. Она стояла к Нему спиной и продолжала что-то твердить про кран, когда Он встал и медленно подошел к Ней. Он обнял Ее за талию и прижал к себе. Его рука скользнула по плечу, губы коснулись шеи. Она, не дыша, повернулась к Нему. Он поцеловал Ее, как будто в первый раз. Он всегда Ее так целовал.
— Я люблю тебя…
Ее серо-голубые встретились с Его светло-карими. Они так давно были вместе, а Он по-прежнему, как и в тот далекий день их знакомства, смотрел на Нее этим своим преданным влюбленным взглядом. Ее глаза наполнились слезами:
— И я тебя люблю.

Ира Толмачева

Ваши дети должны всегда выглядеть красиво и опрятно. Качественная школьная форма оптом избавит от многих хлопот и проблем.